Это случилось 25 сентября 1993 года. В морской, шальной, криминальный, только что открывшийся миру Владивосток уже несколько лет валом шли «япономарки». Первый авторынок возник на стадионе «Строитель», но по просьбам жителей окружающих домов ему пришлось оттуда съехать. Новым адресом рынка стал периферийный район «Зеленый Угол». Так родилась наша знаменитая «Зеленка», которой исполняется 20.

Официальные символы Владивостока – тигр, сопки, багульник, мосты, море, корюшка, корабли. Среди неофициальных первое место держит «Зеленка» – крупнейший в России рынок подержанных японских машин, Мекка сибирских паломников-«перегонов».

Рынок видно издалека – он переливается кузовными красками, бликует ветровыми стеклами. За день «Зеленку» не обойти даже сейчас, после неоднократных повышений пошлин и прочих «наездов» государства, с самого начала косо смотревшего на бурное развитие «снизу» дальневосточного автобизнеса (пусть зачастую дикого и криминализованного, но зато в полном смысле слова «народного»). Опытный человек скажет, что сейчас «Зеленый Угол» «пустой», но здесь по-прежнему стоят табуны японских автомобилей. Все – блестящие, чистенькие, без номеров, еще не нюхавшие российского бензина и не шаркавшие нежными подбрюшьями по российским колдобинам. В эпоху расцвета дальневосточного автобизнеса «продаваны» «Зеленки» были важные и неприступные. На просьбу прокатиться нередко недовольно мотали головой. Теперь многие из них начинают напоминать рыночных китайцев: приветливые, услужливые, общительные.

Нравится нам это или нет, но «Зеленый Угол» сформировал целое поколение и его вкусы. Взрывообразно развившийся автоимпорт изменил лицо города и структуру его экономики. Оставшиеся в начале 1990-х без работы офицеры, рыбаки, ученые дружно переквалифицировались в коммерсантов. Праворульки стали фактором сначала экономики, затем – политики и культуры. В «еретической» баранке дальневосточники увидели символ своих независимости и свободолюбия. «Зеленый Угол» стал образом жизни. Возник местный автожаргон и фольклор, знаменитые афоризмы «Хороший руль левым не назовут» и «Запретите правый руль – и вы получите Дальневосточную республику». Сибиряк Михаил Тарковский написал роман «Тойота-Креста», владивостокский поэт Иван Шепета сочинил стихи со строчкой «руль справа, сердце слева», а в Тавричанке начали варить пиво «Праворульное».

…По календарю прошло не так уж много лет. Еще живы ветераны тех, давних привозов – эмигранты первой волны: угловатые, побитые жизнью, тронутые ржавчиной, как сединой. Но уже сели за рули те, кто родился одновременно с «Зеленкой». Два десятилетия «Зеленого Угла» – больше, чем одно поколение, и больше, чем календарные 20 лет. Это целая эпоха, окультурившая восточную половину России безупречными линиями азиатских дизайнеров и русифицировавшая полчища раскосых «япономарок».

Несмотря на повышение пошлин в 2008 году и последовавший вслед за этим провальный 2009 год, уже с 2010-го началось восстановление объемов импорта. В 2012 году на Дальний Восток ввезли 258 тысяч автомобилей. Рекорд пикового 2008 года, когда в регион попало более полумиллиона машин, побить не удастся, но все-таки «Зеленый Угол», с которым не могут справиться ни таможня, ни московский ОМОН, жив. Его пульс – пульс Владивостока. Который, разбухнув от «японок», остается самым автомобилизированным городом России на душу населения. Если считать вместе с машинами, Владивосток давно следует признать городом-миллионником.

…А некоторые говорят, что дни правого руля сочтены. Еще говорят, что на месте «Зеленого Угла» планируется построить не то новый спальный район, не то кладбище – тоже в каком-то смысле спальный район. Мол, рынок – анахронизм в наш век дилерских салонов и японских аукционов. Но мне кажется, что рынок будет жить еще долго, хотя, возможно, шагренево скукожится.

Сегодня на рынке можно купить не только автомобиль, но и, например, безакцизный японский виски Suntory. На эти маленькие шалости в портовом Владивостоке традиционно смотрят сквозь пальцы. И это греет душу владивостокца, который всегда немного браконьер, контрабандист и авантюрист – разумеется, в самом хорошем смысле этих слов.