Незапланированная "синусоида"
В мотомире имя Синуса (Игоря Соколова) в дополнительной рекламе или пояснениях не нуждается. Едва ли будет преувеличением заявление о том, что он стал своего рода символом города-героя. Хотя бы потому, что один из самых известных мотопутешественников в ходе своих вояжей просто-напросто для многих открыл Владивосток. Связав «математикой» эту неприметную точку на карте с географией мира и философией его обитателей. Совсем недавно он, как и обещал, вернулся. Его путешествие под девизом: «Из Владивостока и до упора» на время прервано. И вовсе не потому, что Синус нашел «упор». Просто причины, толкнувшие его в дорогу, события, сопровождавшие в пути, и повод ненадолго прервать движение потребовали глубинного осмысления.
Под девизом и над суетой
AG: Игорь, у тебя всегда для путешествия были идея, повод, причина. В твоем «от Владивостока и до упора» присутствовали какой-то второй смысл, сверхидея?
– Вообще, да. Посвящалось все это 65-й годовщине Победы в Великой Отечественной войне. Мой дед Василий погиб в этой войне под Ленинградом. А я хотел, чтобы он дошел до Берлина. До Берлина, до Рейхстага, дошел я. И на куполе (правда, не на вершине, а внутри) поставил маленький красный флаг. Конечно, его потом снимут, но я все же поставил.
AG: То есть идея, заложенная в путешествие, была исполнена?
– Да. Это было одной из точек в путешествии, одной из задач. Но далеко не было «упором».
AG: Его еще предстояло найти? Что это вообще такое?
– Это точно не физическая величина, это очень общее понятие, которое я до сих пор не могу сформулировать. Ведь «упор» не значит, что я устал. Это вполне может быть что-то другое: кончились деньги, сломался мотоцикл. Для меня упор – это когда я раз… и не могу! Я и сам не знал, где же наступит? И вот теперь я знаю – упора не существует. Лично для меня, наверное, это когда последний гвоздь в гроб заколотят. Но до него я еще, слава богу, не доехал.
AG: Как возникла идея? С годовщиной понятно, но что еще: желание проверить себя, что-то доказать?..
– Если доказать, то только себе. Все мои предыдущие путешествия действительно были чему-то подчинены: времени, датам, купленным билетам, визам… А в этот раз я подумал: а почему я должен подстраивать свою жизнь под чьи-то фестивали, чьи-то паромы, под что-то еще?! Ведь я живу один раз и для себя? И значит, я могу поехать, при этом ничего не планируя! Когда же я уезжал в путешествие (15 июля 2010 года), то не знал, куда поеду.
AG: Значит ли это, что ты просто выехал и…
– …и поехал. Единственное, что я сделал заранее (кроме того, что заработал немного денег на дорогу и оставил семье), так это взял шенгенскую визу, поскольку не исключал, что въеду в Шенген. И она в итоге мне не понадобилась!
AG: А затем что, тоже никаких планов?
– Нет, в путешествии я ничего не планировал. Бывало, приезжаю к какой-то границе и решаю, заезжать в страну или нет. Или утром открываю глаза, вижу солнышко и думаю, что поеду я сегодня на север. Как пример, приехал я в Красноярск и намереваюсь ехать дальше на запад, в сторону Новосибирска. А вечером сидим с ребятами, кофе пьем, и они говорят: «А ты не был в Хакасии? Тут недалеко – 1000 км на юг». Утром я поехал туда, потому что мне было интересно посмотреть Саяны… Повисел там немного, посмотрел все прелести Хакасии и думаю: а поеду-ка я обратно в Красноярск. И вот уже вечером собираюсь уезжать, а меня ребята спрашивают: «А ты в Тыве не был? Тут рядом – 1000 км на юг». Утром поехал в Тыву. Не пожалел: походил по аржанам (источники – прим. авт.), увидел, где начинается Енисей, посмотрел на тамошние нравы – они там очень жесткие…
AG: И все же, если говорить о маршруте, сейчас, когда путешествие временно прервано, можно ли твой маршрут обозначить хотя бы схематично?
– Это не просто. Например, в Польшу я въезжал шесть раз, в Германию – три раза, в Чехию – четыре раза, в Турцию – семь раз. Но попробую…
Пе…федералка!
AG: Итак, пробуем…
– Из Владивостока я выехал и доехал до города Сковородино (Амурская область). Оттуда двинул в Якутию, вернулся обратно. По пути из-за ужасной дороги сломал раму, пришлось ее варить. И это тогда, когда дорога была официально открыта уже в третий раз! За что спасибо премьер-министру, который обманул нас, сообщив, что дорога сделана. И тот факт, что на федеральной трассе убили моего друга Лешу Скута, тоже на совести наших «лидеров».
AG: А что, реально опасно ездить?
– Еще как! Для некоторых – смертельно опасно. Мне как-то повезло. Я ведь даже в том же месте ночевал, где и Леша. Мы с ним разминулись всего на день. Может, если бы я его дождался, он остался бы живым. Да если бы трасса работала нормально, не было бы дикарей, которые бросаются на тебя с целью убить. Эти самые люди на трассе лепешки из комбикорма едят, поскольку денег у них нет. Раньше в день проходило 3-4 тысячи машин, а сейчас 2-3 десятка. Но и те боятся останавливаться: нет ни стоянок, ни столовых, ни гостиниц. Нет даже милиции!
AG: Ладно с ней, с федералкой. Остался живой, и будет… Куда дальше?
– В Якутию. Потом вернулся в Сковородино, заварил раму и поехал на Байкал, а потом в Красноярск. Оттуда скатался в Хакасию, Тыву, Монголию. Далее Томск, Новосибирск, Барнаул, очень красивый Алтай, опять Монголия (город Ташанта). Вернулся снова в Барнаул, поехал в Казахстан. Но уже становилось холодновато (поздняя осень), и решил я уехать от снега туда, где теплее, – в Алма-Ату. Полазил по горам Алатау, лицезрел и комплекс «Медео», и подвесную дорогу. Но долго я там сидеть не мог, поэтому «подубасил» (именно так, поскольку уже было очень холодно) до Астаны. В Россию вышел в районе Южноуральска, где и провел первую по-настоящему холодную ночевку. Подъехал к дальнобойщикам, чтобы поставить палатку, водители же пригласили меня в кабину погреться. А там, представляешь, горячий чай, жарят яичницу…
AG: И что в этом необычного?
– А то, что у меня в животе уже дня два ничего не было (деньги в дороге приходится экономить – только на бензин) и есть хочется! Но ведь нельзя же показать, что голоден. Дали мне кружку чая, я ее потягиваю и все думаю, что вот она сейчас кончится и мне придется идти в палатку, на мороз… Но они оказались классными мужиками: увидели мое состояние и оставили спать в кабине (благо там два спальника было). Утром двинулся в Уфу, оттуда в Самару, куда добрался уже по льду, под снегом и дождем. Я до такой степени замерз, что просто не мог говорить. Но встретили, обогрели…
AG: Хелп-лист помогает?
– И он тоже. Но есть масса других факторов. Люди видят во мне путешественника: я не на самолете прилетел, не на машине приехал. Как говорится, солнцем палимый, ветром гонимый…
AG: И куда тебя погнало дальше?
– На тот момент у меня вырисовывается перспектива ехать в сторону Москвы. Но там уже холодно. И вот я напяливаю на себя все что есть (шарфики, рукавички, четыре футболки, подаренный друзьями старый комбинезон, целлофановые пакеты на ноги) и еду по обледеневшей дороге. А это, поверь, сложно: одно неверное движение – и ты упал. Приехал в Воронеж, встретился там с Павлом, братом Федора Конюхова, переночевал у него и по трассе М4 поехал на юг, в сторону Ростова. Это было чудо! Буквально с каждым оборотом колеса мне было все теплее и теплее. Из Ростова (где температура была плюс 20!) поехал в Краснодар, где 26 градусов! И там я наконец задумался, что же делать дальше?
AG: И что решил?
– Остаться в этом земном раю, в Краснодаре, до Нового года. Заодно и денег нужно было заработать – устроился на месяц бетонщиком. А праздник встретил в Новороссийске, где погода на Новый год, как у нас летом: цветы, зеленые деревья, бабочки летают.
Грузия, любовь моя
AG: Ну хорошо, Новый год встретил, денег заработал… Чего еще ждал?
– Парома из Сочи в Трабзон (Турция). Хотел ломануться в Сирию через перевал Эрзурум. Ждал три недели, в течение которых ремонтировал машины, зарабатывал деньги на дорогу. Наконец погрузился на паром, пошли. Пока плыли, перезнакомился со всеми моряками, и они, когда пришли в Трабзон, меня спрашивают: «Ты в Грузии был? Нет?! Зря, тут по побережью всего 500 км. Снега нет – езжай». И я поехал.
AG: В Грузию?! А то, что ты русский, не пугало? После войны-то?
– Ты не представляешь, как грузины уважают и ценят нас, как они хотят быть с нами. И открыто говорят – эти «лидеры» (Синус использовал другое слово, – прим. авт.) натворили такого, за что их надо судить. А то, что было… Грузины меня спрашивают: «Синус, ты только подумай, разве маленькая Грузия будет нападать на Россию?!» И показывают, где и как наши бомбили грузинские города и селения. Это не политика, это преступление, когда люди умирают не известно за что!
AG: Ладно, давай вернемся на дорогу…
– Давай. Пересек границу с Грузией ночью. Перед пунктом пропуска – многокилометровая очередь из грузовиков (их очень тщательно досматривают). Девчонки-пограничники сильно удивились, когда услышали русскую речь, я ведь из Турции входил. Сразу вспомнили язык, проявили особое отношение: и с оформлением помогли, и чаем напоили, и обо всем расспросили.
AG: Как встретила тебя Грузия?
– Первый грузинский город на моем пути был Батуми. Красиво невероятно, но холодно жутко – январь! Приехал на центральную площадь, сижу, жду. Мерзну и удивляюсь, что никто не проявляет грузинского гостеприимства: не приглашает к себе пить вино и петь песни. Так и просидел на фоне красоты до утра и поехал в Кутаиси к своему другу – главному архитектору города. Потом выбрал теплый день, чтобы съездить в Армению. И эта ночь могла бы стать для меня последней.
AG: Ничего себе заявление!
– Да-да, я ведь не знал, что дорога будет пролегать на высоте 4 км и что будет так холодно. Я планировал к вечеру добраться до Еревана. Но вышло так, что к полуночи я был в 120 км от цели и на самой вершине. Началась вьюга, буран, температура минус 25, а я был одет не так тепло, как хотелось бы. Ехать на мотоцикле тяжело, скользко, дорога – сплошной лед, по краям сугробы. За час проехать можно было метров сто. И это было по-настоящему страшно. Там же записал видео (думал, последнее) – даже батарейка села от холода. Уже решил, что тут мне и конец… Но вдруг вижу огонек...
AG: Как в сказке?
– Так и есть. Мотоцикл поставил на подножку, не глушу (на такой высоте с разряженным воздухом потом просто не заведу), бегу на свет. Оказалось, в домике, над которым фонарь, что я увидел, живет семья курдов. Объясняю, кто я и откуда. Для них мотоциклист из Владивостока – пришелец с Марса. Пустили переночевать, мотоцикл поставили в единственное теплое место – в хлев, к овцам. И накормили своим национальным блюдом – называется «хаш». Это крутой бульон, куда крошится лаваш, и все это нужно есть обязательно руками. Хозяйка, ее зовут Зина, объяснила мне, что в такой буран я реально погиб бы.
AG: Ну, если все обошлось, дальше все хорошо должно было быть?
– Так и было. На утро потеплело аж до минус 15-ти, и я поехал дальше. Благо под горку. Добрался до Еревана, а там плюс 20! И вот в Ереване я отчего-то решил, что поеду в Израиль. Но! Все получилось не совсем так, как я планировал…
Неприветливая Турция
AG: Не пустили?
– Именно так. Я пошел в иранское посольство в Ереване, где у меня приняли документы на визу (чтобы через Иран проехать в Сирию – оттуда до Израиля получалось ближе). А через две недели приходит ответ – отказать. Позже выяснилось: они зашли на мой сайт и выяснили, что я был журналистом. И все!
AG: Видишь, как порой вредно быть журналистом…
– Это я уже понял. Ну и ладно. Поскольку меня не пустили в Иран, я поехал обратно в Грузию. Через Боржоми (местный маленький переход) проехал в Турцию. Не поверишь, тамошние грунтовки хуже, чем наша федералка! И вот по этим грунтовкам я подубасил на юг. Выхожу на автобан и узнаю, что где-то недалеко (километрах в пятистах) живет очень интересный русский чувак.
AG: Ничего себе «недалеко»…
– Для них это действительно недалеко. По автобану все едут 100 км/час, а значит, пять часов – и ты там. Приезжаю, а он мне: «Ты знаешь, я не могу тебя принять – ко мне девушка пришла». А уже темно, холодно, палатку в городе ставить негде… Что делать? Еду к полицейскому участку и спрашиваю, где можно переночевать. В ответ мне так щедро заявляют: «Видишь вон там киоск, ложись возле него и отдыхай». Нашел в киоске тройник, подключил ноутбук. Тут и полицейские пришли за меня порадоваться. А я все жду, когда они к себе в домик пригласят (все же еще не лето – холодно). И дождался. Один из них говорит, мол, ты не бойся, все нормально. А чтобы тебе не было холодно и жестко спать, видишь, картон лежит, бери и пользуйся. Хорошие люди оказались…
AG: Действительно, хорошие. Как спалось на картонке, не спрашиваю. Куда двинул, отоспавшись?
– Попытался проехать в Сирию. Но на пропускном пункте меня завернули – сирийцы взорвали турецкий грузовик, и границу закрыли. Ну и ладно. Разворачиваюсь, еду по автобану до города Мерсин. И вдруг понимаю: из Мерсина на Кипр идет паром, а там до Израиля рукой подать.
К Афродите… и обратно
AG: Так там же какая-то неувязка с границами…
– Вот-вот… Я уже знал, что Кипр поделен на две части – южная часть принадлежит грекам, а северная – туркам. И вот в турецкой зоне есть мертвый город – Фамагуста (вернее, часть его), огороженный забором со всех сторон. Проходить туда запрещено под страхом смерти. Но я-то не знал… Впечатления странные. Все осталось нетронутым с 1974 года, когда город по приказу турков велено было оставить. И с тех пор там не было ни одного человека. Там даже птиц нет. А в ресторанах столы сервированные стоят. На улицах – брошенные машины, во дворах детские игрушки валяются…
AG: Впечатляет. Но ближе к жизни…
– Вот из этого города Фамагуста (жилой его части) я решил, что попаду в Израиль через Кипр. Но я не учел того, что я попадаю на Кипр через северную его часть (а значит, через Турцию). Территорию никем не признанную, кроме Нахичеванской республики. А раз так, то оттуда я не могу никуда попасть. Нет республики, и юридически сложно объяснить, откуда я взялся. Я, правда, пожил там некоторое время, насладился отсутствием цивилизации, первозданностью, аутентичностью местности, но надо было как-то выбираться. Пообщался с нашим послом на Кипре и выяснил, что помочь мне в переходе границы он не может. И потому из Фамагусты я поехал до города со смешным названием Ташучу, оттуда в Анкару, чтобы двигать дальше в Евросоюз. Достаю предусмотрительно купленную шенгенскую визу и вижу… что она уже два месяца как недействительна!
AG: Это получается, что ты вообще незаконно там находишься?!
– Именно так! Бегу в посольство – продлите. Объясняют, что не могут, поскольку такая виза не продлевается. Ее просто нужно делать заново. В Москве! Бегу в шенгенское посольство и натыкаюсь на полное непонимание. И понимание, что я в мышеловке. Иду в русское посольство в Анкаре, где меня принимает первый помощник посла. Познакомились, пообщались, даже на «ты» перешли. Он говорит: ладно, что-нибудь придумаем, приходи после обеда. Прихожу. И мне вручают письмо на бланке нашего посольства с текстом, который достоин того, чтобы его привести. «Известный журналист из России Игорь Соколов совершает пробег с Гринпис-миссией. Согласно его маршруту, ему необходимо попасть в Грецию». Дальше идет фраза, которая меня просто убила: «Помощь, оказанная журналисту Игорю Соколову в получении греческой визы, будет безмерно высоко оценена правительством России»! Представляешь?! Наутро я пошел в греческое посольство, вручил это письмо и: «Ну что же вы сразу-то не сказали?» Обычно визу ждут неделю, мне выдали на следующий день.
AG: И небось сразу смотался из враждебной Турции?
– Ничего подобного! Я там еще неделю работал в пивном баре, мыл посуду. Платили неплохо – 48 долларов в день, но работа была просто собачья. Шумно, накурено, а нужно собирать пустые кружки по столам и мыть. Я каждые пятнадцать минут выскакивал на улицу, обнимал деревце и просто вентилировал легкие – дышать было просто нечем! Но ничего, справился, заработал денег и поехал в Стамбул. Где тоже несколько дней поработал – возил грузы туристов. Паковал, укладывал на тележку и через весь город, с горки на горку… Из четырех полученных за рейс долларов три забираешь себе и один отдаешь хозяину тележки. Такой вот бизнес.
Здравствуй, Европа!
AG: Так ты до Греции-то добрался?
– Да. А потом двинул в Болгарию. Чудесная страна, и люди замечательные, отзывчивые. Только там важно помнить, что когда они говорят нет, они кивают. А если да, то мотают головой. Были у меня случаи, когда спрашиваю у прохожего, мол, на Софию правильно еду? Он кивает, я уезжаю. А он только-только собрался объяснить, что, дескать, нет, друг, ты едешь не туда, нужно туда-то и туда-то. Был на Шипке, где наши дали туркам. За это болгары до сих пор нам так благодарны, что я чувствовал себя там как дома. Очень хорошие люди. А потом была Румыния!..
AG: А чего это ты с таким восторгом?
– О, Румыния… Дороги там просто невероятно хорошие. К примеру, Трансфэгэрашское шоссе считается самой красивой дорогой мира: оно извилистое, живописное, уходит куда-то в небо… По нему я, кстати, доехал до замка Дракулы. А после направился в Молдавию, где дороги просто вдребезги разбиты. Кроме одной – правительственной трассы от границы до Кишинева. А перед въездом в город – огромный плакат на четырех языках: «Добро пожаловать в Кишинев, город самых разбитых дорог мира!»
AG: Да ладно… И что, правда самые разбитые?
– Самые! Из всех, что я видел. Там я заменил масло, причем «молдавским коктейлем» – это все масло, которое только было в гараже у моего знакомого байкера (из разных баночек мы слили в одну). И очень хорошо получилось. Потом из Молдавии я поехал на Украину, в Днепропетровск. Там-то у меня и украли ноутбук. А в нем были 150 тысяч фотографий и книга о путешествиях, которую я писал десять лет. Обидно ужасно! Далее были Харьков, Львов… А потом был… ровно год моего путешествия, как раз в городе Ровно. Ровно в Ровно.
AG: Подгонял?
– Нет, просто так получилось. Из Ровно поехал в Польшу, в город Лодзь, благо шенгенская виза была. Любопытно, что название города на польском языке звучит короче – Уджь. И на границе возникла заминка: мол, нет у нас такого города Лодзь! Пока не написал – не вспомнили.
AG: Известно, что ты добирался до Владивостока из Питера. В город на Неве прибыл из Польши?
– Нет, из Польши я поехал в Чехию, в город Острава, который явился для меня точкой раздумий. Я заранее его наметил (вместе с Краснодаром) как место, где нужно подвести промежуточный итог, наметить что-то на будущее. А пока решил съездить в Италию. Выезжаю утром, точно зная, что, чтобы ехать на юг, солнце должно быть с такой-то стороны. И рано или поздно дорога выведет меня в Италию. Еду, смотрю вокруг и все жду, когда наконец окружающие заговорят по-австрийски, а затем по-итальянски. Ближе к вечеру понимаю, что как-то слишком долго еду. И надписи на итальянском почему-то не появляются...
AG: А что случилось?
– Двигался-то я по солнцу. Вот только не учел, что оно идет по кругу. По кругу я и проехал. И вернулся в Германию. А раз так, заехал в Берлин, поставил точку – флажок на куполе Рейхстага. И поехал к своему другу Арне в город Банзин. Погостил пару дней, почистил карбюратор и направился в Польшу. До окончания действия визы оставалось два дня, и я решил перебираться в Россию. Ближайшей российской территорией была Калининградская область, куда я и въехал буквально в последнюю минуту. И опять попал в мышеловку: из Калининграда я не могу выбраться в Россию: на мотоцикле (или с ним же на поезде) получается долго и очень дорого. Оставался вариант с паромом, который идет из Балтийска до Усть-Луги. А от этой деревни (правда, паром причаливает к чистому полю) до моей мамы, оказывается, всего 100 км. И я подумал: еду к маме. Взял билет и через 36 часов был в России.
AG: И как встретила Родина-мать?
– Первое, что пришлось сделать, – заняться ремонтом мотоцикла и подзаработать денег. Работал на «Ленфильме» осветителем, снимал фильм «Сталинград». Собственно искусством занимались другие, я только сматывал и разматывал провода. Как только накопил нужную сумму, отправил мотоцикл и сам полетел во Владивосток.
Бухгалтерия и философия
AG: Ты подсчитывал, чего и сколько ушло на дорогу?
– Общий пробег у меня получился 51 486 км. По времени – один год, два месяца и двадцать три дня. Что получилось по деньгам – я не считал. Но скажу точно, на старте у меня было 2950 долларов, в дороге же я зарабатывал столько, сколько мог. Знаю, что на такую дорогу уходит в среднем четыре рубля на километр. Если ехать экономично, получается меньше.
AG: Путешествие на мотоцикле по-прежнему небезопасно. Твой совет, как избежать неприятностей?
– У меня есть наблюдение: по улыбке никогда не бьют. И поэтому, когда начинаю разговаривать с людьми, я начинаю улыбаться. То же самое и с гаишниками: не даю им почувствовать, что я жертва.
AG: Что с поломками и дорогами?
– Поломок почти не было, не считая того, что четырежды варил раму – спасибо трассе «Амур». Последний раз пришлось заваривать 11 (!) трещин. Дороги в целом нормальные, ехать можно. А те, что ведут к столицам, – вообще отличные.
AG: Что в целях безопасности помогает в дороге? У тебя оружие есть?
– Нет. У меня есть на этот счет мысль, которую я сформулировал бы одним предложением: если ты веришь в свои силы, оружие тебе не нужно, а если не веришь – оружие не поможет. И еще: кто «ссыт», тот и гибнет.
AG: И все же, в чем прелесть такого путешествия? Преодоление, новые впечатления?..
– Нет и нет. Ты просто поехал. Вот и все. И каждый день у тебя что-то новое. Да, можно все увидеть по телевизору и сказать, что я тоже мог бы так. Но только большинство никогда не поедет. И еще многое зависит от окружения. Моя жена в этом отношении молодец. Она мне так и сказала: «Дорога – твоя жизнь... Если я встану на твоем пути, ты не сможешь жить, как раньше… Как же я могу тебе запретить путешествовать?» Потому-то я знал, что у меня есть тыл. Знаю, куда ехать, куда возвращаться. И я постоянно ехал к себе, поскольку убежден: дорога домой начинается со старта.